🗣 — Джамал Мусиала — о периоде в «Челси», дружбе с Леви Колвиллом, встрече с легендами «синих» и возвращении в Германию из Лондона:
«Когда мы переехали в Англию, я говорил на смеси немецкого, английского и "футбольного" языка. Это забавно, потому что одним из первых друзей, которых я завел, когда приехал в Англию, был Леви Колвилл. Я пришел на первую тренировку в академии «Саутгемптона» и на 99% говорил по-немецки. Но вы знаете, что футбольный язык универсален. Я подошел к Леви, потому что, видимо, он показался мне славным парнем, и всеми силами пытался заговорить по-английски...
Я стал перебирать все слова на ломанном английском: "Джамал. Привет. Футбол. Я люблю футбол. Круто. Футбол, бро. Джамал".
Леви, наверное, подумал, что я какой-то странный, но мы сдружились благодаря игре, и я начал постепенно учить английский. Знаете, что по-настоящему удивительно? Мы даже выяснили, что у нас с ним день рождения в один и тот же день. Это словно судьба, что мы стали друзьями. Через несколько месяцев мы вместе перешли в «Челси», и мне часто приходилось ездить туда и обратно из-за школы и тренировок. Маленький парень в большом городе. Тогда моя мама сдалась и позволила мне купить телефон. (Правда, она сразу же включила родительский контроль. Я мог только писать смс и использовать камеру, и всё.)
Она говорила мне: «Пиши мне каждый час, Джамал. Каждый час.»
И тогда я сделал свою первую настоящую фотографию: Леви и Джамал в «Челси». Два парня с мечтой. ЩЁЛК.
Когда мы перешли в «Челси», это было что-то невероятное — находиться рядом с легендами, даже просто стоять в 100 метрах от них, просто видеть их на парковке. Это было где-то в 2012 году, так что мы видели Лэмпарда, Дрогба, Чеха, Терри... И они настоящие. Это на самом деле Дидье Дрогба. Тот самый, из FIFA. Они тренировались на другой стороне базы, а мы — дети — были в другом комплексе, но как-то раз они пришли тренироваться на юношеском поле, и я помню, как сказал Леви: «Я сделаю фотографии. Я с ними сфотографируюсь. На всё остальное наплевать, бро...» Когда тренировка закончилась, все игроки покидали поле в приподнятом настроении. И я никогда не забуду, как подошел к Андре Шюррле. Я был бесстыжим, потому что сразу побежал к немцу.
Я поднял свой телефон и говорю: «Битте, Андре? Битте? Пожалуйста, сэр.»
Он был так крут, что просто стоял, пока я делал одно из тех неловких селфи. Помните, какие были селфи в 2012 году? На тот момент мы еще не умели делать их идеально.
Я держал камеру так низко, и улыбался, как этот смайл:
Фото получилось размытым. Но мне было всё равно. Эта фотография была для меня как золото. В итоге я сделал фото с Дрогба, Терри и многими другими игроками. Это было как коллекция Покемонов. Я сказал: «Бро, я сделал фото с Луизом! Я сфотографировался с Азаром!» Я показывал всем свои фото. Мой отец помог мне сделать фото с Джоном Терри. Я помню, как он подошел к нему и сказал: «Капитан, можно сделать быстрое фото со мной и моим сыном?»
Мой папа был в восторге, когда делал это фото. Это был особенный момент для него, потому что именно он привил мне любовь к футболу. Он был на всех моих матчах в детстве, бегал по боковой линии вместе со мной. Если посмотреть видео с тех времен, можно подумать, что он был арбитром. Но это просто мой папа. Это моя нигерийская часть меня. Он всегда носил с собой маленькое белое полотенце, которое складывал в карман, на случай если нужно было вытереть пот.
Недавно я пересматривал старые фотографии, и это было потрясающее напоминание о том, какой долгий путь мы прошли. Мы провели в Англии восемь лет, прежде чем вернулись в Германию. Когда мне было 16, я как раз заканчивал получать аттестат, и в нашей семье было много неопределенности. Не по поводу футбола, а по поводу жизни. Приближался Brexit — выход Великобритании из Европейского союза, и мама переживала, как это повлияет на её карьеру экспата, работающего в Лондоне. Мы не могли получить четкие ответы. Это был стресс. Примерно в это время «Бавария» предложила нам вернуться домой в Германию. Или, точнее, в наш «первый дом». Я любил Англию. Если честно, я чувствовал себя немного англичанином. Переезд стал непростым решением, но казалось, что это судьба. В «Баварии» что-то ощущалось естественным».